Вера Прохорова. Часть 9. Статья 58–10: «разговоры»
-
13:33
О всех в кругу моем • Вера Прохорова. Часть 10. Праздник в лагере
-
04:22
О всех в кругу моем • Вера Прохорова. Часть 8. Когда умер Сталин...
-
13:26
О всех в кругу моем • Вера Прохорова. Часть 7. Московская паника 16 октября 1941 года
-
12:09
О всех в кругу моем • Вера Прохорова. Часть 6. Анатолий Якобсон
| 29 октября 2013 |
Вера Ивановна Прохорова провела в лагерях около пяти лет. В этом ролике она рассказывает о том, как была осуждена. Рассказ начинается с Дня Победы, когда всеобщее ликование в Москве объединило людей разных национальностей. Тогда лозунг о «дружбе народов» был еще актуален, и такие люди общались, дружили, создавали семьи. В послевоенной Москве было немало иностранцев с Запада, и очень скоро «отец народов» понял, что контакты между ними и советскими гражданами очень опасны. На фоне очередного психоза вождя и была арестована Вера Прохорова, которая тогда преподавала английский язык в Институте иностранных языков.
Вот как она описывает этот момент в книге «Четыре друга на фоне столетия»: «Я до последнего момента не догадывалась, что арестована. А когда мне показали наконец ордер на арест, я решила для себя, что все, занавес опустился и жизнь закончилась. Понимала, что 10 лет мне дадут как минимум. И главным для меня было не назвать ни одного имени, чтобы от меня цепочка арестов не потянулась дальше. Я-то им была неинтересна, им были нужны Нейгауз, Рихтер, Фальк».
Тем не менее в лагерь Прохорова попала на волне борьбы с космополитизмом и уже в лагере узнала об антисемитской кампании Сталина. Вера Ивановна подробно рассказывает о том, как постепенно все начиналось: ввели пункт «национальность» в паспорте, стали высчитывать, кто еврей, а кто нет, т. е. «еврейское происхождение стало знаком». Для прикрытия откровенного антисемитизма кампании было арестовано несколько русских, которые были также объявлены космополитами. Друг Густава Нейгауза Александр Габричевский говорил о себе: «Я необходимое количество русского для оправдания бешеного антисемитизма».
Прохорова была осуждена по статье 58–10 — «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти». По той же статье сидели немки и западные украинки, вьетнамки и кореянки, русские жены иностранцев. Причины посадки были самые нелепые: пересказанный сон, анекдоты, не вовремя вырвавшийся смех. Все они считали, что из лагеря уже не выйдут, ведь отец народов собирался жить чуть ли не вечно.
Вот как она описывает этот момент в книге «Четыре друга на фоне столетия»: «Я до последнего момента не догадывалась, что арестована. А когда мне показали наконец ордер на арест, я решила для себя, что все, занавес опустился и жизнь закончилась. Понимала, что 10 лет мне дадут как минимум. И главным для меня было не назвать ни одного имени, чтобы от меня цепочка арестов не потянулась дальше. Я-то им была неинтересна, им были нужны Нейгауз, Рихтер, Фальк».
Тем не менее в лагерь Прохорова попала на волне борьбы с космополитизмом и уже в лагере узнала об антисемитской кампании Сталина. Вера Ивановна подробно рассказывает о том, как постепенно все начиналось: ввели пункт «национальность» в паспорте, стали высчитывать, кто еврей, а кто нет, т. е. «еврейское происхождение стало знаком». Для прикрытия откровенного антисемитизма кампании было арестовано несколько русских, которые были также объявлены космополитами. Друг Густава Нейгауза Александр Габричевский говорил о себе: «Я необходимое количество русского для оправдания бешеного антисемитизма».
Прохорова была осуждена по статье 58–10 — «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти». По той же статье сидели немки и западные украинки, вьетнамки и кореянки, русские жены иностранцев. Причины посадки были самые нелепые: пересказанный сон, анекдоты, не вовремя вырвавшийся смех. Все они считали, что из лагеря уже не выйдут, ведь отец народов собирался жить чуть ли не вечно.
Комментарии