Очевидно, что извлечь из Писания можно много чего, да всё что угодно – была бы охота.
Однажды, изучая недельный раздел «Мишпатим», прилежный ученик дошел до такого закона: «Кто украдет человека и продаст его, и он будет найден в руках его, должен быть предан смерти». Проблема, не потерявшая актуальности (увы) и поныне. Правда, Совет Европы вряд ли бы согласился с такой мерой наказания. Что делать: Тора не всегда созвучна гуманизму новой Европы

Первая часть рассказа – речения Всевышнего, вторая – немедленная реализация сказанного. Как отражение леса в озере.
Пройдёт не так уж много времени, и Моисей тоже поднимется на гору.
В отличие от Аарона поднимется в одиночестве.
И уже не спустится.

Почти сто лет назад в Палестине побывал Бунин. Его очерки похожи на эпитафию. Бунин не одинок: другие путешественники тоже рисуют картину полного запустения. Общее ощущение: так будет всегда; невозможно ничего с этим поделать. Деятельность сионистов была вызовом вере. Многие предпочли бы, чтобы Страна Израиля до конца времен оставалась пустынным заповедником, наглядным свидетельством гнева Божьего на еврейский народ и землю, некогда текшую молоком и медом.

«Не питай в сердце твоем ненависти к брату твоему» и «Возлюби ближнего своего, как самого себя» – многие люди, слабо знакомые с текстом Библии, полагают эти повеления христианским эксклюзивом.
Святость, о которой говорится в Торе, требует не ухода от мира, а его деятельного преображения. Тора наполнена социальным пафосом. Ей абсолютно чужда отшельническая созерцательность.

Сначала Бог поручает учинить невиданный в истории геноцид, превосходящий по идее даже события прошлого века, – там, по крайней мере, не трогали животных. А когда в организации этого геноцида было проявлено недостаточно рвения, последовало незамедлительное наказание. Несколько учеников еврейской школы, дочитав до этого места, заявили, что не желают иметь с такой религией ничего общего. Не могу сказать, что подобная реакция кажется мне совсем неожиданной.