Складывается впечатление, что критической работе с источниками автора не научили, а цитаты он отбирал по принципу «раз кто-то что-то написал, значит, так и было». При этом концы с концами, естественно, не сходятся. Объясняя, почему евреи не стремились служить в николаевской армии, Тихонов упоминает якобы существующий в Талмуде призыв «проливать кровь только за землю Ханаанскую», однако несколькими страницами ранее пишет о воинской повинности евреев Западной Европы, где Талмуд был тот же, а вот массового уклонения евреев от призыва почему-то не наблюдалось.

В «Хедлайнерах» рисуется традиционная схема построения отношений Кушнира и Артиста. Сначала судьба, помимо воли участников, сводит Кушнира с Кем-то. Потом Кушнир придумывает Артиста с нуля, полюбляет его всей душой, жизнь за него кладет, переживает 19 нервных срывов и столько же сердечных приступов. Потом Артист начинает много о себе мнить и отказываться от «счастья-всем-даром» в лице Кушнира. Артист и его Пресс-Агент расстаются, градус накала их чувств при этом варьируется непредсказуемо.

Как говорится, еврейский вопрос — это вопрос, который задают евреи. А если в еврейскую голову прокрадется мысль: почему и отчего описание потопа в книге Берешит слегка напоминает вавилонский эпос «Энума элиш»? Или: почему с древом познания согрешила именно женщина, что за свинский мужской шовинизм? Или: работа — это долг, счастье или проклятие? Будет ли это еврейским вопросом?

У авторов была задача выяснить, что такое «Газпром» — механизм или организм? Как он действует, можно ли его разобрать и насколько он опасен. Получилось, что «Газпром» — это оружие, то есть все-таки скорее механизм. Но не только: еще это государство внутри государства, страна со своим правительством, флагом, башней, армией и масс-медиа.

Не будет речи ни о какой художественной культуре. Автор не станет противопоставлять преимущества миниатюр и семейных обрядов. Мыслит исключительно глобально. Самосознание народа, харизматичность лидеров, чаяния масс. В результате получается нечто правдивее учебника истории. Нечто фундаментальнее, чем диссертация по компаративной психологии. И много увлекательней документального кино.

Общий мессидж у Дениса Соболева — современный и адекватный: отказ и от национальной виктимизации, и от национального бахвальства и приверженность тренду нормализации и интеграции — но не за счет утери национальной самобытности, а путем поиска параллелей и сходств, путем создания портрета единой еврейско-европейской цивилизации, пусть расплывчатого и неравномерно прокрашенного.

Не признающий условностей «сумасшедший профессор» не выдуман киношниками. Он действительно существовал. Только это был не кроткий принстонский затворник Эйнштейн со всклокоченной гривой и высунутым языком, а советский академик Лев Ландау. Но случай Ландау, который говорил: «Бойтесь странностей. Все хорошее просто и понятно, а где странности, там всегда скрыта какая-то муть», — тот самый случай, когда «в этом безумии есть своя система».

В современном мире недостаточно просто быть терпимым к иным культурам, проявлять уважение к их носителям, искать общие с ними ценности или иные точки соприкосновения. Необходимо смириться с тем, что Бог сознательно создал мир плюралистичным, и признать самостоятельную истину, которая есть в каждой религиозной традиции.

Русскую литературу авторы и редакторы понимают как ковчег, обитателей которого негоже делить на чистых и нечистых: тут всех возьмут на борт, всех запротоколируют для истории. Другое дело, что некоторые пассажиры могли бы остаться недовольны предложенным соседством — но с кириллицей не поспоришь.

В результате подробного и увлекательного анализа Шефер приходит к выводу, что все упоминания об Иисусе в Талмуде — намеренная пародия на славословия Иисусу и на оскорбления в адрес евреев, содержащиеся в Евангелии и других христианских текстах.