Сионистский социалистический эксперимент завершился. Завершился неудачно. Почему? Ответу на этот вопрос посвящено много книг, статей, слов. Кто-то считает, что не следовало разрешать киббуцникам владеть личными электрочайниками. Как разрешили — так и понеслось.

До полного счастья в Израиле не хватает, по большому счету, ерунды, мелочи. Об эту пору душа просит кваса. Даже не обязательно налитого из уличной бочки в коммунистически-коммунальный стакан, как в детстве золотом, а, так уж и быть, современного, из двухлитровой российской бутылки. Но взять его негде. Совсем-совсем.

Поселение Шаар Ха-Голан старше Иерусалима, Тверии и Москвы вместе взятых. Ярмукская культура, созданная здесь, остается одной из главных загадок доисторической Палестины.

Рядом с детской площадкой в нашем киббуце стоят два гранитных стола со скамьями. На столешницах — доски для игры в шахматы и нарды. За девять месяцев жизни здесь я не видел ни разу, чтобы кто-то играл на этих столах в шахматы. Стоит ли после этого удивляться, что чемпион мира по шахматам — не еврей? Не наш, не русский, не белорусский, не бывший советский, не Борис Абрамович Гельфанд. Ой-ва-вой!

Еще как-то, придя на работу во время школьных каникул, я обнаружил палатку, установленную неподалеку от моего рабочего стола. К счастью, туристы попались неназойливые, а потом и каникулы кончились. Иногда приходят дети. Ладно еще детсадовцы, но один раз появились младшие школьники, решившие поиграть в футбол. С футболом в Израиле — совсем как в России, то есть любят и умеют играть в него все, кроме национальной сборной.

У российских мальчишек-подростков из глубинки и их израильских сверстников — похожие ролевые модели, подсказанные телесериалами и одобренные друзьями. Мальчишкам хочется заняться настоящим мужским, опасным делом, попасть в «бригаду». Только в случае с Израилем речь идет не о бандюках, а об элитном армейском подразделении.

А на следующий день мы с женой пошли устраиваться в киббуцную столовую, где неожиданно возникла вакансия. Работать больше хотелось супруге — с целью языковой практики, а я пошел за компанию. В результате работать взяли меня, а не ее. Надо заметить, что до алии моим последним местом работы была редакция одного средства массовой информации, которое кормило читателей увлекательнейшим чтивом о борьбе доллара с евро и непростой судьбе барреля нефти.

В американские магазины первые рождественские товары начинают завозить сразу после окончания распродаж на День благодарения. Российская торговля встает на новогоднюю вахту сразу после Дня великого октябрьского народного единства. Стоит ли удивляться, что у нас, в Израиле, о стремительно наступающем Пуриме задумались сразу же после Ту би-Швата. Первой ласточкой Пурима стал для меня магазин в Тверии, в котором, как по мановению волшебной трещотки, за одну ночь возник целый отдел маскарадных костюмов.

Было в Москве моего детства еще одно зачарованное место. Когда мы жили в центре и когда мой отец, да пребудет душа его в покое, не был пьян и не был занят работой (а такое благоприятное сочетание звезд случалось нечасто), мы шли с ним пешком на стадион «Динамо». Смотреть, как играют в городки. Подбирать каштаны на аллеях. Болеть за футбол с трибун, на которые в те далекие годы можно было проносить хоть лимонад, хоть пиво.

Минимум раз в неделю я езжу из киббуца в Тверию — за покупками, в банк, по каким другим делам. Когда автобус проезжает по шоссе 90 мимо реки Иордан, я всегда поворачиваю голову в сторону, противоположную Кинерету (Галилейскому морю). И часто вижу там людей в белых одеяниях, погружающихся в иорданские воды. Последнее время они что-то исчезли, и, волнуясь о христианских паломниках, решил я их проведать, для чего отправился в «Ярденит».