Вот, скажем, предприниматель Г., вернувшийся из деловой поездки в далекий сибирский город, объясняет коллегам, что очень устал, «потому что по вечерам мы ходили пить чай и так за неделю обошли все стрип-бары в городе».

...Вот, скажем, тому же литератору Г. поведали, что в Times или где-то еще недавно были опубликованы графики подростковых самоубийств за последние годы. «Красивые?» — спросил литератор Г. завистливо.

Вот, скажем, тель-авивский таксист говорит по телефону, произнося каждое слово с хорошим твердым аканьем: «Сестра тут у меня вышла за одного питерского... Да нет, он в Иерусалиме уже двадцать четыре года... Короче, за одного иерусалимского вышла сестра. А дети растут, понимаешь, питерские. Вчера говорю: “Дай, Итан, мне конфетку”, а он: “Это трюфель, дядя”».

— А знаешь, как мы в детстве реализовывали свои садистические побуждения? Мы лепили самолет — с огромным тщанием, по книжкам, детали, всё такое. А потом со всей дури ба-ба-а-а-ах! — и кидали этот самолет в стену...
— Вот же интеллигенция, — говорит жена с большим интересом. — Нет бы, как все люди, кота брить.

Навстречу старушке по тель-авивскому берегу прогуливаются две российские туристки. На туристках узкие черные джинсы, тщательно уложенные волосы прикрыты шелковыми платками а-ля «Тельма и Луиза». Шпильки иногда проваливаются в песчаные щели между плитами, и лица дам сохраняют выражение отстраненной напряженности. Бодрая старушка с уважением пропускает дам и говорит собачке:
— Хорошая у нас жизнь, Мики.

Все стонут на предмет невозможности читать столько, сколько нужно. Нет сил, времени, опять сил, времени вообще — и так далее. Все чувствуют себя неучами. Всех ест совесть.
— Можно пойти на курсы скорочтения — обещают, что за вечер ты научишься прочитывать 300 страниц.
— Прекрасная мысль! Так я просто мучаюсь, что не прочитал ни хрена, а так я буду мучиться, что не прочитал аж 300 страниц.

Вот, скажем, писатель П. старается поддержать своим сочувствием друзей — менеджеров среднего звена:
— Когда рабочий день чаще раза в месяц — это, конечно, очень тяжело, — говорит писатель П. — А реже — даже приятно.

— Пацаны! — сурово сказала бабка, отрывая юношей от утреннего сеанса игры в «гидроэлектростанцию». — А ну, пойдите, рубаните теленочку ботвичку!
Покладистые мехматовские юноши испуганно сказали: — Конечно, Марья Николаевна! А где у теленочка ботвичка?..
Больше Марья Николаевна с такими глупостями к ученым людям не приставала.