Если все получится, "Библейский зоопарк" окажется книжкой. В которой (если все получится, опять же) будет много того, что не вошло в колонку: мелких заметок, всяких людей и мест, чисто израильских guilty pleasures, того, сего. Попробуем.

Очень осторожно говорите про Библейский зоопарк, а еще лучше — не говорите; оставьте себе; кто еще может похвастаться, что у него есть внутренний зоопарк, в конце концов. Тем более, что это только вас касается, по большому счету, — вот эти ваши отношения с зоопарком, вот эти сложные щи. Только лично вас касается все это — вот это белое, голубое, синее, серое, черное, серое, синее, голубое, белое опять.

На холодильнике объявление: «Просим оставлять праздничные торты и прочие блюда на большом столе анонимно во избежание творческих конфликтов на рабочем месте». Но дам не проведешь. «О, веганский пай с органическими яблоками и гречишным медом ручного сбора! Вот бы мне рецепт этого веганского пая…» Кто встрепенется — та и попалась. «...Я бы этот рецепт подправила, и получилось бы очень даже прилично!»

Лиечку быстро пакуют в кровать, бабушке суют бэби-рацию, и бай-бай: у родителей Лиечки (у этих солидных, серьезных, много работающих людей), как и у всего Израиля, наступает, наконец, вечер четверга. А значит, мама Лиечки уже через час будет танцевать на столе в одном из баров на улице Лилиенблюм, а папа Лиечки будет принимать ставки на то, с какой скоростью мама Лиечки способна опрокинуть пять стопок текилы. Потому что четверг есть четверг.

Очень известный французский фокусник рассказывает о своем израильском турне, захлебываясь от восторга: израильтяне сумели его удивить. Он вел номер, все шло отлично, публика принимала его ласково и живо. – Назовите мне любое случайное число! – выкрикнул фокусник со сцены. Ничего не произошло. – Любое случайное число! – повторил изумленный фокусник. И тогда голос из публики осторожно спросил: – А вам зачем?..

— «А зачем у вас хамса к унитазу приклеена?» — «От запора». На лысой голове важного израильского арт-критика с Божьей помощью удерживается аккуратная кипа. На кипе вышит Гомер Симпсон, пытающийся удушить сына своего Барта. Спасительного ангела нигде не видать.

Не хватит у тебя доброты и тягаться с пекарем, который отказывается продать тебе багет, потому что «я же вижу — вы не багетный человек. Я заверну вам два бублика, потому что вы бубличный человек. Не верите — уходите и идите к кому-нибудь, кто не желает вам добра». Мы бы, может, и пошли; мы только боимся, что ближайший такой человек находится в Сирии.

- Мы делаем шоколад с красным перцем и цукатами манго! (Ба-баааах! Получи, фашист, гранату!..) А вы?
- А мы делаем шоколад с карамелизированной куриной грудкой и грейпфрутовой цедрой! (Ба-баааах! Ха-ха-ха! Пленных не берем!..) А вы, неожиданно спокойные люди, слушающие нас с нежной улыбкой?
- А мы делаем шоколад с валерьянкой...

«Ашкеназы жааа-а-а-а-адины! Ашкеназы жаааа-дины!» — вопит молодой йеменец, торгующий бобами на рынке «Кармель». Щуплый бледнолицый хипстер только что потребовал у торговца выдать ему недостающие тридцать агорот сдачи.
- Ашкеназы эту страну основали! — покраснев, огрызается нервный хипстер.
- Ма-а-а-аленькую страну! Маленькую-ма-а-а-аленькую страну! Потому что жа-а-а-адины! Ашкеназы жааа-а-а-а-адины!..

«У нас потрясающие цены, потрясающие! — с нажимом клянется зазывала. — Знаете, какие у нас цены? От одного шекеля!» «От одного шекеля?» — ахают туристы. «Да, от одного шекеля!» — «А что есть за шекель?» — «За шекель все кончилось». Не думала же ты, реальность, что сможешь укусить израильского изобретателя за язык?