Вторая книга цикла «Земля под ногами» — о тридцатилетии, которое предшествовало появлению на карте мира Государства Израиль. Хронологические рамки работы — от конференции в Сан-Ремо 1920 г. (где Великобритания получила международный мандат на управление Палестиной) до провозглашения нового государства 14 мая 1948 года.Британский подмандатный период в истории Палестины — тема, российскому читателю не слишком хорошо известная. Автор кратко охарактеризовал основные этапы и вехи этих трех десятилетий. Бурная эмиграция в Эрец Исраэль, то и дело натыкающаяся на английские препоны. Непоследовательная политика британцев по отношению к еврейским переселенцам и — с самого начала — агрессивное противодействие соседей-арабов. Корабли с переселенцами, прорывающиеся сквозь карантины к Обетованной Земле. Антибританская карта, которую пытались разыграть на арабском Ближнем Востоке нацисты. «Нефтяные» интриги англичан в Аравии. Еврейская бригада на фронтах Второй мировой. Вопрос века: почему все-таки Сталин поддержал идею создания Израиля? Судьба еврейских боевиков-радикалов (и, в частности, инцидент с судном «Альталена»)…
«Это был – на взгляд автора – впечатляющий период истории "государства в пути": невероятные события, удивительные личности и, наконец, создание еврейского государства, которое произошло при обстоятельствах, граничащих с чудом».
Читая это историческое повествование, трудно не согласиться.
В шестом томе «Книги времен и событий» чудес куда меньше, хотя ярких личностей тоже хватает. Книга, словно подхватив эстафету «Земли под ногами», охватывает послевоенные четверть века. Эпоха правления трех генеральных секретарей и нескольких смен политического климата. Время, вместившее короткую послевоенную надежду, жестокую пору «антикосмополитических» репрессий, расправу над членами ЕАК, арест и тюремные истязания кремлевских врачей, хрущевскую половинчатую оттепель и начало нового закручивания гаек на «национальном фронте», подпольное сионистское движение.Львиную долю этого тома (как и пяти предыдущих) составляет плотно спрессованная историческая фактура. Документы и события, определяющие атмосферу, лицо эпохи. Цитаты из газет, партийных постановлений, писем, мемуаров, судебных протоколов, оперативных донесений МГБ-КГБ. Голоса улицы. Конспекты поразительных судеб… Здесь уравнены в правах события глобальные и частные, общезначимые и узколокальные. Иногда сквозь сухую историографическую речь прорывается живой, страстный писательский голос автора.
Нельзя сказать, что факты, приводимые Канделем, совсем уж неизвестны. Читаешь, и кажется, что о многом если и не знал прежде, то догадывался, предполагал. Словно пунктуальный летописец, автор собрал неисчислимое множество больших и малых свидетельств о жизни еврейского народа в годы правления Сталина, Хрущева и Брежнева. То были годы драматического противостояния — не только косной авторитарной власти, отрицавшей само понятие «еврейский народ», но и обывательским инстинктам, прячущимся где-то в глубинах подсознания.
Так, в середине 40-х годов в западных областях, присоединенных к СССР перед самой войной, происходили вспышки какого-то пещерного, старорежимного антисемитизма. «В 1945 году власти во Львове получили анонимный донос о том, что евреи прячут в подвалах синагоги трупы детей, убитых в ритуальных целях». Проверка не обнаружила никаких следов указанного преступления (кровь оказалась куриной), но на рубеже 40-50-х подобного рода кровавые наветы участились. Эхо «дела Бейлиса» оказалось долгим, а предрассудки — стойкими.
Борьба с пресловутым «космополитизмом» принимала подчас невероятные, гротескные формы. Православным священникам по всей стране запретили произносить в заупокойной молитве слова: «…и славу народа твоего Израиля». В Большом театре отменили постановку оперы Сен-Санса «Самсон и Далила», в сюжете которой были обнаружены «сионистские мотивы». Жертвой борьбы с вездесущими «агентами "Джойнта» стало академическое собрание сочинений Горького: из него изъяли все упоминания о переводах пролетарского классика на идиш и иврит. Советская пропаганда даже выпечку мацы считала занятием реакционным, поскольку в этом обычае есть намек на будущую встречу в Иерусалиме. А на рубеже 70-х власти подвергали цензурному досмотру ленты на траурных венках, возлагаемых в память жертвам нацизма: вдруг там обнаружится фраза на строжайше запрещенном иврите?
Последняя глава книги рассказывает о массовом выезде в Израиль в начале 70-х. Наступал новый период в жизни советских евреев. И это уже другая история.
Еще евреи в СССР:
"Отпусти народ мой". Отказническая викторина
Иосиф Раскин: «В СССР анекдоты про евреев придумывали русские»
Еще одна американская книга о советских евреях
В РГГУ завершилась конференция «Идиш: язык и культура в Советском Союзе»
О Гольдманах бедных замолвите слово
Во глубине советских книжных полок
Комиссары, партизаны, антисоветчики
ЕАК и русификация всей страны