Кроме того, многие важные еврейские законы — это постановления конкретных мудрецов. К примеру, Гилель Старый учредил прозбул, ашкеназский раввин Гершом запретил многоженство и так далее. Спрашивается, кто и в каком объеме имеет право устанавливать новые законы? Каков источник авторитета этих людей? Почему их постановления обязательны для других евреев?Именно этим вопросам и посвящено последнее исследование двух Соломонов — Шломо Гликсберга и Шломо Касирера, которые решили проанализировать, какие законы еврейская традиция считает «законами Торы» (деорайта), а какие — постановлениями мудрецов (дерабанан). Этот вопрос имеет не только теоретическое, но и прикладное значение, поскольку принципы применения разных категорий законов различны. Когда речь идет о законах деорайта, по Закону следует перебдеть; когда дерабанан — напротив, недобдеть. К примеру, если человек не помнит, читал ли он «Молитву после трапезы» («Биркат а-мазон»), ее следует прочитать, поскольку речь идет о заповеди из Торы. А если аналогичный склероз напал на него по поводу вечерней молитвы («Маарив»), можно расслабиться, поскольку речь идет о постановлении мудрецов.
Еще одна тема монографии — каковы, с точки зрения еврейской традиции, источник и объем полномочий мудрецов. Отсюда, собственно, и название книги — во времена Второго Храма в «Зале Тесаных Камней» (Лишкат а-Газит) заседал Сангедрин — высший судебно-законодательный орган еврейского народа, главный хранитель и интерпретатор Устного Закона. Как и по остальным фундаментальным вопросам, в данном случае существует не одна, а несколько равно авторитетных позиций. Авторы монографии сосредоточились на двух — Моше Маймонида (Рамбама) и Моше Нахманида (Рамбана).
Р. Шломо Гликсберг — доктор, а р. Шломо Касирер — докторант Бар-Иланского университета. Поэтому их книга, прежде всего, добротная академическая работа, посвященная еврейскому закону и теологии, чем, однако, ее достоинства не исчерпываются. Как это нередко бывает, рассуждения о талмудических и средневековых текстах оказались созвучны дискуссиям, звучащим на ортодоксальной улице в наши дни.
Веками авторитет раввинов, конечной инстанции в любом еврейском споре, в огромной степени зиждился на их эксклюзивном доступе к еврейским источникам. Раввин знал, что думали по какому-либо вопросу мудрецы со времен Талмуда до наших дней, а «мирянин», напротив, не знал и не мог узнать. Однако ситуация изменилась. Во-первых, раввины — далеко не единственные эксперты, разбирающиеся в еврейских законодательных текстах: иной профессор Талмуда знает их ничуть не хуже. А во-вторых, благодаря Интернету и другим плодам НТП любой мирянин получил прямой доступ к первоисточникам, которые прежде были доступны только избранным. Любимая шутка во многих бейт-мидрашах: «Давайте спросим, что об этом думает рав Google?».
И потому у многих верующих нет-нет, да и возникает вопрос, на каком основании раввины и сегодня претендуют на духовное и политическое руководство общиной. И тем более сильны эти сомнения на фоне общего кризиса руководства, от которого национально-религиозный лагерь страдает последние 10-15 лет. В этой ситуации вопрос о легитимности и полномочиях мудрецов, чьими преемниками ощущают себя нынешние раввины, перестает быть сугубо академическим. Возможно, тема исследования волнует равов Гликсберга и Касирера с точки зрения не только сугубо и сухо научной.
Еще о мудрецах:
Exempla Rabbinica ::Забывчивый мудрец, его остроумная жена и цена одиночества
Exempla Rabbinica ::Дом одного мужчины и женщина в доме
Храни меня, мой талисман, или Практическая каббала для начинающих
Отменяя столкновение цивилизаций
Либерман, ортодоксы и совсем другие
Все мудрецы в одном тазу
Евреи в Зазеркалье