Это все выдумки, а правда вот: Александра Маринина давно перестала быть писателем, превратившись в товарный знак. Ее Каменская – важный гаджет 90-х и самого начала нулевых, штука громоздкая, но работающая, — сегодня не воспринимается даже как винтаж. Появилось множество других полезных и бесполезных штук такого рода, а Каменская и не пыталась как-то соответствовать новым задачам. Пытаясь сделать свою героиню живой, Маринина дала ей свои мысли (в том числе о болезнях и старости), но добилась лишь ощущения, что с годами этот гаджет тормозит все больше. А делать то, ради чего он появился, – предъявлять детективный сюжет и объяснять, что не вся милиция одинаково плоха, – сегодня удобнее при помощи любого, даже российского, телесериала.В новом двухтомнике Александры Марининой «Личные мотивы» гигантский, как раз для двухтомника, шрифт, большие поля, бесконечные описания чего-то ненужного, спутанный сюжет, а персонажи появляются и исчезают, как дядьки в телевизоре у Карлсона. Сначала в «Мотивах» убивают какого-то мужика, рабочего (внутренний монолог рабочего: хорошо бы успеть на поезд). Потом в Москву из Южноморска едет какая-то женщина (внутренний монолог женщины: хорошо бы найти убийцу отца, никаких денег не пожалею). В поезде она знакомится с другой женщиной, лишенной внутреннего монолога, и та предлагает ей снять дешевое жилье недалеко от столицы. Потом какой-то человек ищет некую вещь в чужом доме (внутренний монолог вора: какие тут крутые цацки! Подробное перечисление цацек – все фирмы упомянуты с придыханием). Потом появляется Каменская, которая занимается поисками убийцы из Южноморска (внутренний монолог Каменской: я старею, что-то я старею, как же я старею, а может, еще ничего?). Еще в романе есть неуклюжие диалоги: свои поиски чего-то неназванного обсуждает немолодая семейная пара, а нестарая семейная пара в другом городе следит за Каменской и ее мужем. К финалу все сюжетные линии попытаются сойтись в неубедительной истории: кандидат в Госдуму ищет компромат на отца своего конкурента. Семейные пары олицетворяют разные модели человеческих отношений, остальные сами не знают, зачем они здесь. Главная мысль книги – пусть Каменская стареет, пусть ее это беспокоит, пусть ее беспокоит это крупным шрифтом два тома подряд, но все равно она еще, ну, существует.
В «Личных мотивах» есть один мотив, который выглядит гораздо более личным, чем возраст Каменской: один из героев – художник в услужении у «братков», он рисует портреты их жен, любовниц и партнеров. Его картины показывают самую суть человека, и сразу становится понятно, надо ли иметь с таким человеком дело. Эта частая тема для Марининой – настоящие творцы, жертвы или проводники темных сил (а иногда и просто убийцы), а против них – обычная, среднестатистическая Каменская, без полета, без огня, но мы-то знаем, кто выиграет. Возможно, «Мотивы» так скучны потому, что огня и полета нет не только в Каменской, но уже и в злодеях, и в творцах.
Каменская возникла вместе с новой Россией в самом начале 90-х, корешилась, когда надо было, с мафиози, общалась с творческими людьми, разбиралась с депутатами Госдумы, интересовалась шоу-бизнесом, неуклюже рассуждала о психологии. В середине нулевых она как-то выпала из обоймы, выбрала себе среднюю судьбу, не стала великим сыщиком, не стала начальником, не стала, в сущности, никем.
В прошлом году символ-Каменская появилась у Годара в запутанном политическом коллаже «Фильм социализм». Вечно молодая, хрупкая барышня путешествует по Средиземному морю, расследуя похищение испанского золота (часть золота пропала в 30-е годы в Одессе, часть позже, в Москве). Каменская следит за богатым евреем Гольдбергом, а в ее каюте расставлены гигантские матрешки. Не то связной, не то чей-то агент говорит, что знает ее крестную мать, Александру Иринивну, бывшую главу московской милиции. Каменская у Годара оказывается своеобразным зеркалом новейшей России: путешествует по Средиземному морю, путается в именах и погонах, следит за богатыми евреями, в ее каюте все органичнее смотрятся гигантские матрешки. Каменская у Марининой оказывается зеркалом Марининой.
Жалко, что Маринина в свое время упустила эту возможность полета, предпочла каждый раз выводить в своих книгах не настоящую – бессмертную и почти безупречную – героиню полицейского сериала, а все более стареющую и скучающую бабу. Такое ощущение, что Каменская распалась на твердый осадок, из которого Маринина или марсианский разум продолжают лепить книгу за книгой, и летучую субстанцию, символ. И к этому символу Маринина уже не имеет никакого отношения.
Еще преступления и наказания:
Выход одинокого судьи
Там, где вас нет
Электронная буква для небумажной бумаги
Последствия перенаселения
Самосуд и подлинная справедливость
Беспредельный нуар