Вы сразу вспомнили знаменитого английского поэта-романтика и его La belle dame sans merci? Зря. На первых же страницах сообщается, что нет, не родственник.Может быть, вас привлекло название? Вообще-то тоже зря. В английском оригинале оно гораздо прозаичнее (Lighter than Vanity).
Третье, что бросается в глаза – после громкого имени автора и заманчивого названия, это многообещающая серийная характеристика: «книга, о которой говорят». Хотел бы я посмотреть на тех, кто об этой книге говорит. Неужели совсем поговорить стало не о чем?
Не то чтобы книгу нельзя было читать. Напротив, читается она легко, и за нею можно скоротать средней длины авиаперелет. Только вот потом долго не покидает ощущение некоторой моральной липкости и интеллектуального бессилия, а уж говорить на эту тему совсем не хочется. По долгу службы, однако, продолжу.
В основе сюжета лежит не новаторский, но и не пошлый прием, не слишком сложный для автора и при этом апеллирующий к эрудиции читателя и потому льстивый. Короче говоря, нужно выбрать утерянное произведение классика – скажем, второй том «Мертвых душ» или вторую часть «Поэтики» Аристотеля – и придумать, как его нашли и что с ним сделали, не пересказывая при этом самого произведения. Поскольку
Джонатон Китс придумал следующее. «Как пали сильные» – первый роман Эрнста Хемингуэя, который в свое время украли у него вместе с чемоданом на Лионском вокзале в Париже, – обнаруживается в наши дни в библиотеке одного американского университета. А дальше на много страниц растягивается скандальная история присвоения этого романа удачливой студенткой. История, рассказанная с невнятными интонациями, населенная крайне неприятными и, к тому же, смазанными персонажами и не оставляющая читателю ни умных выводов, ни теплых чувств.
Удачливая студентка вроде даже и не умышленный плагиатор, а случайный; она просто не упоминает, что роман-то чужой, а возлюбленный раскручивает барышню как «нового Хемингуэя». Потом студентка как будто раскаивается, но все же не настолько, чтобы признаться, и предпочитает изменять мужу, чтобы любовник написал за нее второй роман, обещанный по издательскому контракту. Параллельно – видимо, чтобы читатели пожалели – с ней случается анорексия и алкоголизм.
Муж плагиаторши использует ее, чтобы получить доход и пококетничать с прессой, но в то же время похоже, что и слегка любит – так что тут не повозмущаешься хладнокровной эксплуатацией и не умилишься сантиментам.
Но особенно омерзителен рассказчик. Честный и достойный молодой человек, уставший от блестящего и ничтожного нынешнего века, он последовательно критикует окружающие его типажи – ругается на дельцов и карьеристов, высмеивает ханжей, лицемеров и интриганов. Сам же не делает ничего, потому что выше этой разлагающейся культурки, а на самом деле потому, что второй его роман провалился и теперь никто-никто не хочет печатать третью книгу нашего мальчика. Презирая своих гламурных приятелей, он по первому зову бежит на все их обеды, приемы и выставки. Он живет с девушкой, которую не любит, но как только ему отказывает главная героиня, спешит, пока не поздно, сделать своей сожительнице предложение.
Есть в этом романе и этническая тема – куда же сейчас без этники? Например, о национальности рассказчика мы узнаем тогда, когда он пытается обвинить во всех своих неудачах еврейских родителей, которые возлагали на него слишком много надежд.
Муж нашей плагиаторши тоже еврей. Правда, он отказался от своего еврейства и даже поменял фамилию, – вероятно, среди арт-дилеров быть евреем не гламурно. Героиня же – из любви к нему и от нечего делать – тайком и как-то подозрительно быстро и легко проходит гиюр у не внушающего доверия раввина, и дальше эта тема никак не развивается.
"- Я не хочу жену-еврейку.В начале книги автор-рассказчик сообщает, что после провала своего второго романа решил больше не писать, так как ему нечего сказать миру. Было бы неплохо, если бы он придерживался этого решения.
- Ты не женишься на мне, если я сменю веру?
- Я не женюсь на фанатичке, какой бы веры она ни была, а сионисты – самые жуткие фанатики.
- Но если бы я сделала это, чтобы стать тебе ближе...
- Тогда лучше стань убежденной атеисткой. ... Атеизм делает все совершенно ясным. ... Он как глоток граппы.
- Я предпочитаю херес.
- Евреи не пьют херес.
- Почему?
- Они вообще не пьют. Им нельзя. Иначе позабудут, что рога надо держать покрытыми.
…Так что она взяла и перешла в другую веру. А чем еще ей было заняться? Она нашла раввина, чтобы он сделал ее еврейкой. Столько безделья. Всего за пару месяцев она практически овладела священным писанием".
"- Он использует наши культурные блоки, словно реальные физические объекты, как раз в тот момент, когда наша культура растворяется в эфире, не так ли?
Кики посмотрела на нее с улыбкой, не размыкая губ. Она была так мила. Она сказала:
- Художники – такая дешевая рабочая сила".