И впрямь, знаковые темы Кифера — тяжелый немецкий экзистенциальный ужас и чувство вины — может, уже и не тема для арт-журналов и салонных бесед. Но выставка и ее провокационное название особо значимы для евреев и еврейских художников.Это была скорее не выставка, а огромная инсталляция: 25 застекленных витрин, некоторые — до 15 футов в высоту, и в каждой своя скульптура. Темы этих замкнутых сцен — преимущественно библейские или еврейские, как о том говорят сами их названия: «Лестница Иакова», «Лилит», «Дочь Лилит», «Древо Иессея», «Иеремия», «Барух», «Иоаким», «Я есмь Сущий», «В начале», «Падший ангел», «Сфирот», «Шхина» и «Разрушение Храма». Все названия от руки написаны на витринах, и текст накладывается на объекты внутри и вмешивается в инсталляцию. Посетители изучают обширные глоссарии, необходимые для понимания символики выставленных работ. Посетителей видно сквозь стекло, и они тоже становятся фигурами в этих квазибиблейских пейзажах.
Библейское Кифер утяжеляет личным: в стальной конструкции размером с однокомнатную квартиру на свинцовых пластинах выставлены 76 крупноформатных фотографий. На них юный Ансельм Кифер отдает нацистское приветствие. И повсюду растворены сюжеты Второй мировой войны, христианские и гностические темы. Экспозиция окружена тринадцатью гигантскими живописными панно: истерзанные горные пейзажи, мрачные немецкие леса и обезглавленные хищные птицы. Эти угрюмые символические медитации выполнены в черно-бело-серой гамме. Ящики сожженных книг, нагие ветви и коряги, камни, заляпанные краской платья и ветхая одежда — все это отягощено отсылками к Каббале, исторической памяти и людской смертности. Тяжесть — или зловещесть — видимого трудно отрицать.
"Шхина" Несомненно, самая поразительная работа на выставке — «Шхина». Если учесть, что Кифер никогда не изображает людей, это белое свадебное платье вызывает больше всего ассоциаций. Оно изодрано осколками стекла, а поддерживается стальной скульптурой десяти сфирот, вырастающей из тела под платьем. Похоже, как ни удивительно, на древнюю раку с мощами. Витрина как бы заключает в себе божественное тело и раскол в его отношениях с мирским. Боль божественного, заключенного в несовершенной человеческой скорлупе, зрима и наглядна.Господствующий мотив выставки, если он там есть, — вот эта неизменная аллюзия на безнадежно вертикальные взаимоотношения божественного и земного. Многие объекты крепятся к стеклянным потолкам витрин, будто приземленные марионетки управляются с небес. Кифер словно говорит: весь мир — суровый театр, и судьба человечества в нем правится мифическими силами зла и разрушения. В объемном каталоге он пересказывает мидраш: «Человек, — сказал рабби Элиэзер, — кусок бечевы, а за ее концы дергают Господь и Сатана. Господь в конце выходит сильнее». И добавляет: «Я же, напротив, убежден, что исход неясен».
В конечном итоге мрачное и физически тягостное видение Кифера, которое потребовало много средств и усилий и вроде бы обращается к предметам важным и весомым, на деле дает больше глазу, чем душе, и при этом палитра, форма и текстура остаются монотонны. Используя еврейские сюжеты, Кифер не принимает во внимание их повествовательный потенциал — он предпочитает призрачное; в итоге получается зрелище до того грандиозное, что граничит с поверхностным.
"Дочь Лилит" Но в каком-то смысле все это не важно. Кифер скрупулезно строил свою карьеру больше 30 лет. Теперь он знаменит на весь мир и в стратосфере постмодерна со множеством нулей на ценниках может делать, в общем, что хочет. Несмотря на поверхностность, он завораживает. Например, в этот раз интригует та дерзость, с которой он взялся за еврейский материал. Изумительно видеть шикарную нью-йоркскую публику, завсегдатаев галерей: прижимая глоссарии к груди, они с трепетом размышляют о том, что Господь рек из неопалимой купины, о женской сути божественного, израненной изгнанием, или о понятии лестницы в небо.Еврейские мотивы для Кифера не новы. Его выставки 80-х в Музее Израиля легитимировали обращение художника к таким темам, и с тех пор Кифер их уже не оставлял. Более того, он неуклонно шел поперек господствующего (отрицательного) мнения касательно религии. Как ему это сходит с рук? В каталоге историк Марина Уорнер рассуждает о том, что «искусство Кифера — это искусство в контексте религии, но без религии; это плод неверующего».
Возможно. А быть может, религиозные темы, которые выбирает художник, лучше всего подходят для смутных «универсальных» интерпретаций. Остается вопрос: способен ли на такое еврей? Если конкретнее: способен ли еврейский художник мужественно посвятить свое творчество еврейской теме, выдержать это внутреннее напряжение, талантливо поддерживать его — и преодолеть сопротивление самих евреев, недовольных тем, как подлинно еврейские темы освещаются современным искусством? Этого, боюсь, мы не узнаем, пока кто-нибудь не попробует.
Источник: Jewish Ideas Daily. Ричард Макби — художник и писатель, специалист по еврейскому искусству.
Еще Ансельм Кифер:
Пауль Целан воплощенный
Как мы понимаем его искусство