Of Time and The City
Великобритания, 2008
Режиссер: Теренс Дэвис
«О времени и городе» - документальный фильм режиссера Теренса Дэвиса о Ливерпуле. Эту картину британская газета The Times включила в десятку лучших на Каннском фестивале 2008 года. Ливерпуль – город, где в 1945 году родился Дэвис, а несколько позднее там появились The Beatles; это порт на северо-западном побережье Англии, город-побратим Дублина, Нью-Орлеана и Одессы.
Первые кадры фильма открывают дверь в храм - буквально, зритель вместе с режиссером входит в огромный храм, где Дэвис молился в детстве. Я помню, как часами молился, стоя на коленях — так что до крови стирал коленки, — думал, что если я буду хорошим католиком, Бог смилостивится надо мной.Следующие семьдесят минут Теренс бродит по улицам города, вспоминая, что здесь было раньше: какие дома, люди, звуки, цвета, запахи. Архивная хроника: довоенный Ливерпуль; война; свадьба королевы Елизаветы в 1947 году и городские торжества по этому поводу; школьники на «гигантских шагах», каменные ступени, вымытые с порошком; собаки; паром через реку Мерси, пляж, стадион, порт.
Теренс - младший из десяти детей в католической семье, поэтому его послевоенный Ливерпуль – это город рабочих, больших семей, двухэтажных домов из красного кирпича, с толстыми стенами и островерхими крышами. Улицы, где дома стоят в две шеренги, а над ними летают чайки, шумные, вечно голодные. Вообще, птицы в этом городе повсюду: на гербе города, в кинохронике, и три шестиметровых крылатых существа сидят на куполах ливерпульского портового комплекса. За кадром предельно насыщенный саундтрек: псалмы, классическая музыка, народные песни и текст, в котором наравне с воспоминаниями идут цитаты из Джойса и Чехова, песен Давида и газетных статей. Черно-белая хроника переходит в сепию конца шестидесятых – такое же голодное, промозглое время, что и сороковые.
«Когда мне исполнилось двадцать два года, Бог умер. Меня охватило чувство покинутости. Я понял, что меня ничто не поддерживает. Если есть Бог, то почему люди так много страдают? Но странным образом в этом безропотном отчаянном страдании мне открылась поэзия повседневности, которую так хорошо описывал Чехов», - говорил Дэвис в интервью.
Поэзия повседневности в тесных пиджаках и грубых ботинках идет по булыжным мостовым, лица домохозяек и портовых рабочих сменяются лицами девушек, футбольных фанатов, судорогами рок-н-ролльных музыкантов. Дэвис отворачивается: Мне стала нравиться классическая музыка, в ней есть гармония, есть красота: девушки в белых бальных платьях и юноши во фраках танцуют вальс. Черно-белое против цветного, гармония против бита, прошлое против настоящего. C 1965-го по 1995 год Ливерпуль потерял сто тысяч рабочих мест, в 80-е четверть населения сидела без работы – город был тогда одним из самых бедных городов Европы. К началу девяностых от послевоенного населения Ливерпуля осталась половина.
В конце шестидесятых в городе начали сносить дома из красного кирпича и строить на их месте серые многоэтажные коробки. Камера запоминает: дети больше не играют на каменных ступенях домов, бабушки не сидят у порога с младенцами на руках. Молодой отец со смешными баками и длинными волосами хмуро толкает перед собой коляску с младенцем. Семидесятые. Восьмидесятые. Девяностые. Иллюминация, дискотеки, ночные клубы. Подъемные краны на фоне неба - за время фильма оно из серого становится ярко-голубым, на этом фоне гигантские стены католического собора слишком мрачны, слишком неприглядны, слишком старомодны.
Ливерпуль, это с твоих верфей спускали «Титаник» и «Британнику», это по твоим улицам бежали Пол, Джон, Ринго и Джордж; это твой кафедральный собор строили семьдесят лет; о тебе я плачу, сидя у рек Вавилона.пришли мне человека умеющего делать изделия из золота и из серебра и из меди и из железа и из пряжи пурпурового багряного и яхонтового цвета и знающего вырезывать резную работу и может быть я смогу собрать его заново из пленки чаек старух собак кирпичной пыли копоти прошлое довлеет надо мной я боюсь настоящего где арфы повесили мы на ивах ибо пленившие нас требовали от нас песнопений но как нам петь на земле чужой
О городе и о времени, которое берет в плен всякого, кто умеет помнить. Время уводит прочь от Сиона каждую секунду, и нет пути назад. Наверное, можно отстроить заново покинутый и обветшалый храм, или создать на том же месте целый город, но странно, каким восковым становится воспоминание, как подозрительно хорошеет херувим по мере того, как темнеет оклад, - странное, странное происходит с памятью: я не помню, чтобы уходил из этого города. Наверное, это он ушел от меня.