New York, I Love You
США, 2009
Режиссеры: Натали Портман, Бретт Рэтнер, Фатих Акин, Мира Наир, Иван Атталь, Рэндолл Болсмейер, Аллен Хьюз, Сюндзи Ивай, Цзян Вэнь, Шекар Капур, Джошуа Марстон, Скарлетт Йоханссон, Андрей Звягинцев.
В ролях:Натали Портман, Шиа ЛаБеф, Орландо Блум, Итан Хоук, Хайден Кристенсен, Кевин Бэйкон, Джули Кристи, Робин Райт Пенн, Антон Ельчин, Кристина Риччи.
Некоторые вещи созданы быть недолговечными. Они хранят очарование момента, преходящую красоту мгновения, которое — вот оно, моргни - и улетучится, будто его и не было.
В общем-то об этом городе и нельзя было снять другого кино. Эфемерная, зыбкая притягательность Нью-Йорка возникает из контраста между незыблемостью его природы — гранитная скала с лесом каменных зданий на ней – и вечной изменчивостью жизни: любви, страданий и расставаний, всего, что происходит под крышами этих небоскребов.
Единственный вариант — снимать все «как есть», пригласив людей, одно только появление которых на экране привлекает толпы поклонников и обожателей. В New York, I Love You, главное, конечно, не режиссеры — от Фатиха Акина и Миры Наир до дебютантки в режиссуре Натали Портман. Главное в нем — непостоянство лиц, совершенная невозможность остановиться хоть на мгновение, непрестанное движение, вечное притворство.Ах, этот город, город-обманщик, фокусник, который еще со времен О'Генри устраивает своим жителям вечный театр — с висящими на деревьях в Центральном парке инвалидами и престарелыми оперными певицами, для которых в разгар зимы ищут фиалки.
Париж, о котором снят первый фильм из этой серии, по сравнению с Нью-Йорком — вечное наивное дитя. В Париже люди теряются на фоне великой архитектуры, великих могил, великих теней. В Нью-Йорке нет ничего из вышеперечисленного — а может, и есть, но кто же заметит, на каком именно перекрестке стоят те двое, что ведут захватывающий диалог о поисках точки G?
Диалог, мимика, движения — вот главное. Слова, интонации, многозначительные взгляды, чуть поднятая бровь, едва заметное пожатие плечами. Будто бы среди камня, неба, деревьев, воды вдруг появилась прекрасная бабочка, и весь город, бросив привычные дела, задрал головы и следит за ее полетом. И вдруг понимаешь, что на самом-то деле великий мегаполис, сердце мира, держится вовсе не на гранитной скале, а на зыбком и прекрасном основании — людях, населяющих его.
Христиане, евреи, мусульмане, буддисты. Джайнисты, в конце концов. В прекрасном диалоге двух торговцев на алмазной бирже, джайниста и хасидки, он жалуется, что его жена, ставшая монахиней, «теперь живая богиня, и я должен ей поклоняться». Хасидка, которую играет нездешне красивая Натали Портман, в ответ снимает парик, и весь зал, как по команде, закрывает глаза — не бывает такого совершенства в мире. Понятно, что теперь ко всем проблемам джайниста добавятся еще и фантазии о второй живой богине.Евреи здесь, как и остальные жители, вливаются в бесконечную круговерть лиц, эмоций, жестов. Но в конце остаются двое престарелых супругов, всемирные еврейские бабушка и дедушка на знаменитом променаде Брайтон-Бич. Эли Валлах, девяноста четырех лет, и Клорис Личман, восьмидесяти трех, с легкостью переигрывают юнцов и девушек, всех Антонов Ельчиных, Шиа ЛаБефов, Орландо Блумов и Кристин Риччи.
Старики шаркают, ругаются, спорят, целуются, она поправляет мужу дурацкую фетровую шляпу, он взволнованно спрашивает: «Как ты думаешь, мне идет?». А потом они уходят, оставив за спиной набережную, закат, море — в объятиях города, их колыбели и смертного одра, хрупкие и нежные, как крылья бабочки. Недолговечные и прекрасные, как этот фильм.
Еще Нью-Йорк:
Большой бейгл для большого яблока
Андрей Макаревич на Манхэттене
Нас утро встречает прохладой
{{break}}