Блестящий фарс о гражданской войне как цирковом представлении «Печальная баллада для трубы» Алекса де ла Иглесиа взял призы за режиссуру и сценарий. Серая запутанная «Дорога в никуда» Монте Хеллмана, где убийца, жертва, актер, играющий жертву, и сама ткань кино – один и тот же человек, получил специальное упоминание жюри. Бесконечный побег в смерть «Необходимое убийство» Ежи Сколимовского – спецприз и приз за лучшую мужскую роль Винсенту Галло. А главный приз 67-го Венецианского кинофестиваля председатель жюри Квентин Тарантино отдал далеко не лучшему фильму конкурса, зато самому привычному. «Где-то» Софии Копполы, о голливудском актере и его отношениях с дочерью, стал вторичным и для самой Копполы: это чуть более взрослая и грустная версия «Трудностей перевода». Но зато «Где-то» дал публике почувствовать, каково это – быть голливудской звездой, когда вокруг – сплошное авторское кино. Очень устаешь.
«Букник» ничем не хуже Тарантино. Мы тоже выбрали два не лучших фильма из разных фестивальных программ, о них и расскажем.
«Наоми» (программа «Неделя критики»)
Израиль, 2010
Режиссер: Эйтан Цур
В ролях: Йосси Поллак, Орна Порат, Мелани Перес
Эйтан ЦурРежиссер Эйтан Цур работал над несколькими эпизодами израильского сериала «Бе-типуль» – камерной истории о психотерапевте, который с трудом справляется с собственной жизнью. Сериал прижился в Америке, Голландии и Сербии, а Эйтан Цур перешел от проблем терапии к проблемам, которые терапия решить не в силах. Покажите мне хоть одну еврейскую мать, удачно прошедшую психоанализ. 
Дебютному полнометражному фильму Эйтана Цура «Наоми» терапия не помешала бы. У этого фильма очевидное расщепление личности, он сам не может решить, кем ему быть: семейной драмой, нуаром, черной комедией или послушным мамочкиным сыночком. От семейной драмы – завязка: стареющий профессор астрономии Илан Бен-Натан женат на красавице-художнице Наоми, которая моложе его чуть ли не вдвое. Профессору кажется, что жена ему изменяет. Он страдает и ходит в гости к своей старой маме. Тут драму отпихивает нуар, и профессор, подглядев, как Наоми обнимается со сравнительно молодым художником, идет жаловаться маме на жизнь, а потом убивает любовника Наоми. Для некоторых еврейских детей мать становится и терапевтом, и следователем, и чернорабочим, так что после убийства на сцену выпрыгивает черная комедия, и мать с сыном едут закапывать труп. После чего все жанры собираются на семейные посиделки и ждут, когда к ним придет полицейский.Основной недостаток этого фильма, как и его главного героя, – неуверенность в себе. Понятно, что весь детектив раскручивался лишь ради того, чтобы показать крайнюю степень материнской любви, но мать в «Наоми» появляется слишком редко, супружеские разборки слишком занудны, астрономические байки о старых и молодых звездах звучат излишне пафосно, а герои – грустные схемы, все время о чем-то тоскующие. То ли психоаналитика им не хватает, то ли мама их мало любила в детстве.
«Овсянки» (основная программа, приз ФИПРЕССИ, приз за операторскую работу, приз экуменического жюри)
Россия, 2010
Режиссер: Алексей Федорченко
В ролях: Юлия Ауг, Юрий Цурило, Игорь Сергеев
Директор провинциального бумкомбината Мирон едет хоронить жену Танюшу по обрядам финно-угорского племени меря. В машине – трое: директор, мертвая Танюша и сотрудник бумкомбината Аист Сергеев. И еще пара птичек в клетке, овсянок. По дороге директор рассказывает сотруднику эротические подробности своей жизни с Танюшей – это тоже обряд, это называется «дымить», рассказывать то, о чем при жизни не говоришь, «чтобы нежностью обернулась тоска». Повесть Дениса Осокина «Овсянки», по которой поставлен фильм, была чистой поэзией, а удивительная работа оператора Михаила Кричмана эту поэзию визуализировала. Филигранно сделанное кино, эксперимент по развитию сферической любви в вакууме. Единственное, что мешает фильму, – это герои.
Алексей ФедорченкоФильм, заявленный как сказка о нежности и любви, стал для зрителей охотничьим манком, имитирующим голоса животных и птиц: теперь каждый, кто видел «Овсянок», считает, что все знает о ритуалах племени меря. На самом деле режиссер Алексей Федорченко заморочил зрителям голову воображаемой мифологией, смешал настоящий пепел с летучим дымом, а известные обряды – с придуманными. Он уже проделывал это в «Первых на Луне», игровом мифе, получившем в Венеции приз как лучший документальный фильм. Теперь он предлагает историю любви, очищенной от цивилизации, от религии, от любых условностей. Историю не чувства, но стихии, историю придуманного язычества. Но цивилизация, видимо, уже испортила многих из нас, и водочно-эротические сцены «Овсянок» воспринимаются пошловатыми, неуместными, неловкими, тоской оборачивается нежность, смертью – любовь. Холодом веет от фильма, холодом умершей культуры, холодом со дна ноябрьской реки.Выбор натуры идеален. Проза Дениса Осокина звучит в этих прозрачных пейзажах естественно, а вот люди, актеры, ей чужие. Произнося слова Осокина, они как будто играют Шекспира в школьном драмкружке. С экрана звучат слова мертвых – умерших героев, умерших, никогда не существовавших обрядов. Актерам в этой прозе неуютно; к счастью, иностранцы не почувствовали неловких интонаций, так что «Овсянок» в Венеции приняли на ура.
В общем-то, мы и свою культуру каждый день придумываем заново, что уж говорить о чужой.
Еще кино:
Премьеры, кинофестивал, ремиксы осени
ММКФ: что вы не увидели минувшим летом
Каннский кинофестиваль: три фильма о богах и людях