Говорить о себе затрудняюсь, хотя говорить вообще, особенно на разных языках или о языках как таковых, могу вне рамок времени или других ограничений. Не знаю ничего человеческого, что не является языком, и так представляю еврейскую древность в зерцале современного искусства, библейский текст в преломлении постмодернизма, а живопись и музыку – как жест или намек, предвосхищающий возникновение своего предмета. И все стремлюсь остановить мелькание прекрасных мгновений, когда нити, опутывающие совокупность всех этих вещей, становятся нам видимыми. Даже если они нам только мерещатся, даже если мы видим их лишь сквозь пресловутую выпуклость лупы и размыто, как в результате интерпретации или попытки изучить.
Лена Рохлина
|
Говорить о себе затрудняюсь, хотя говорить вообще, особенно на разных языках или о языках как таковых, могу вне рамок времени или других ограничений. Не знаю ничего человеческого, что не является языком, и так представляю еврейскую древность в зерцале современного искусства, библейский текст в преломлении постмодернизма, а живопись и музыку – как жест или намек, предвосхищающий возникновение своего предмета. И все стремлюсь остановить мелькание прекрасных мгновений, когда нити, опутывающие совокупность всех этих вещей, становятся нам видимыми. Даже если они нам только мерещатся, даже если мы видим их лишь сквозь пресловутую выпуклость лупы и размыто, как в результате интерпретации или попытки изучить.
|
-
Песах: божественная косолапость, поступь разноногая
27 апреля 2011
Всемирная тяга к освобождению от самих себя; причем на долю еврейского народа, как в древности, так и в наше время, выпадает служить всеобщим транспортным средством, способствуя такому самоосвобождению, эдакому завоеванию независимости от собственной личности, от прошлого, как и от настоящего.
И страшно так, и такой апокалипсис, и такое ожидание конца — оттого, что сам Господь, Он, и никто другой, перепрыгивает с крыши на крышу, поражая египетских первенцев.